Сон офицерской чести Доколе в мире, опирающемся, как мы видим, на право силы, будут с реальной властью отождествлять говорунов-политиков, а не носителей этой реальной силы - военных, единственно способных в трудное время защитить свой народ, спасти его от бедствий и гибели?! Наблюдая за событиями на Украине, читая аналитику о сходстве их с тем, что происходило в Германии в 30-х годах прошлого века, и, убеждаясь в том, что аналитики во многом правы, нередко ловишь себя на мысли, что аналогии только с Германией прошлого века недостаточно. И в самом деле, разве нет тут сходства и с тем, что происходило в России в 17-18 годах, и в России же начала девяностых годов прошлого века. Когда происходят политические катаклизмы, то традиционно взоры обращаются к источникам силы общества. А источник такой у обществ, народов и государств во все времена один - это армия. А в армии, конечно, стержневой структурой является ее профессиональный корпус - офицеры. Офицеры, питомцы гнезда Петрова, нередко демонстрировали силу в лихую годину. Нет смысла перечислять все их деяния, но важно отметить в них лишь то, что, действуя сообразно с обстановкой, они начинали процессы перемен во власти по своей инициативе и сами же определяли персоны новой власти. В 20-м веке, во времена публичной политики, романтика народовластия меняет подходы офицерства в схожих, кризисных для страны ситуациях. Офицеры проникаются преклонением перед говорунами-депутатами и почему-то считают их истинными представителями власти народа, в то время как депутат в реальности к народу имеет весьма отдаленное отношение, так как, по своей сути, является выдвиженцем небольшой группы активистов, как правило, имеющих скрытое или явное финансирование заинтересованных капиталов. И вот самая организованная, обладающая реальной силой общественная структура - офицерский корпус, подчиняется, по сути, актерам, в состоянии войны соглашается с их военными и организационными решениями. Достаточно вспомнить человеческое и профессиональное ничтожество Керенского и раболепство перед ним русских профессиональных военных. А ведь именно решения Керенского предопределили развал армии и фактическое поражение России накануне победы в первой мировой войне. В 1990 году состоялся у меня беглый разговор в московском метро с бодрым, интеллигентного вида полковником авиации. Суть всех разговоров того времени сводилась к тому, что Горбачев все развалил, что в стране все плохо, что КПСС ни с чем не справляется. Я ему и говорю, что власть надо брать военным. И он с серьезным видом московского интеллигента мне отвечает что-то типа того, что под военным сапогом может быть только плохо, а хорошо может быть только при власти народа. Меня тогда поразило, я не мог еще сформулировать эту мысль, но застряло ощущение, что в армии служат люди, которые не считают армию и себя в ней - народом. У гвардейцев гнезда Петрова таких мыслей, думаю, и в помине не было. Потому и страна переживала любые времена в непоколебимой уверенности за себя и свое будущее. Я-то вырос в семье профессионального военного, офицера-фронтовика. И общество, окружавшее меня, состояло из семей таких же военных-фронтовиков. Совместные праздники, застолья, разговоры, непростые служебные вопросы - все в русле обыденной жизни с ее проблемами, которыми жили все окружавшие нас люди, да и вся страна. И как власть таких офицеров могла бы стать чуждой народу, я не мог понять ни тогда, слушая лощеного полковника, ни впоследствии. Мой отец после ухода в отставку стал успешным руководителем треста ЖКХ, обслуживавшего городской район с населением под четыреста тысяч. Прожив полтора десятка лет в доме, под управлением ТСЖ, которое возглавлял строевой полковник в отставке, и переехав недавно в квартиру побольше, я попав под управляющую компанию. Мы с семьей всякий раз добром вспоминаем того полковника, когда приходится иметь дело с гражданскими менеджерами. Тот реально вникал в нужды жильцов, знал технические, житейские и все иные обстоятельства той или иной квартиры. Сейчас же никто ни во что не вникает, решение порой мелкой проблемы перерастает в мучительное ожидание или заходит в тупик. Я вспоминаю, как высшие офицеры страны, собравшись в кремлевском дворце съездов в 1991 году на собрание по поводу раздела армии СССР в связи с Беловежскими соглашениями, как малые дети, звали назад на трибуну вспылившего и ушедшего за кулисы маршала авиации Шапошникова. Они боялись остаться даже без того призрачного командования, которое Шапошников представлял в те дни. А ведь эти люди обладали реальной силой, могли повести за собой подчиненных и решить вопросы страны, таким образом, чтобы мы - славяне сейчас не убивали друг друга с ожесточением и на потеху всему миру. Не алкоголику Ельцину вкупе с мошенниками Кравчуком и Шушкевичем, не фанатику Гайдару, не автору воровской приватизации Чубайсу, не убогому Бурбулису следовало отдавать в руки бразды управления страной, а брать управление в свои руки. Кстати, все офицеры, на моей памяти так открыто мыслившие, умирали в период горбачевской перестройки с завидной последовательностью, при всегда неоднозначных обстоятельствах. Сейчас на Украине мы имеем некое продолжение распада СССР. Те процессы, которые удалось остановить в России, продолжают развиваться там со своими особенностями. И втягиваясь в них, Россия вольно или невольно становится соучастником тех бедственных событий, которых, казалось, смогла избежать. Нам как бы навязывают роль, которую мы не доиграли в 90-е, закрыв занавес спектакля под названием: распад страны. Мы с супругой, прожив 24 года вместе, и отметив день свадьбы 15 февраля, на Сретенье, давно уже ловим себя на том, что думаем порой об одном и том же. Вот и сегодня утром она говорит, в унисон моим мыслям: «А как же теперь будет смотреться фильм "72 метра"?». Действительно, ведь в том фильме есть сцена раздела экипажа подводной лодки между Россией и Украиной. Ведь на Украину ушла не только часть людей, офицеров, но с ними их честь. Куда же офицеру без нее? И наделенные ею от веков существования армии, как же там офицеры позволяют кучке жалких политиков, опирающихся на банды отморозков, загонять в кровь и смерть громадную, прекрасную землю, втягивать на этот гибельный путь и нас - своих братьев. Доколе в мире, опирающемся, как мы видим, на право силы, будут с реальной властью отождествлять говорунов-политиков, а не носителей этой реальной силы - военных, единственно способных в трудное время защитить свой народ, спасти его от бедствий и гибели?! Или на Украине не осталось офицеров? Или они ждут, когда общие враги сведут их в бою с офицерами России? Павел Дмитриев, Русская народная линия
