Взгляд на Крым из Южной Осетии

Сегодня многие сравнивают ситуацию на Украине с недавними событиями в Грузии, проводят аналогии между Крымом и закавказскими автономиями, бывшими территориями Грузинской ССР, добившимися независимости. В прямом эфире видеостудии Pravda.Ru об одинаковых и разных чертах цветных революций, международной политике и праве народов на самоопределение рассказал чрезвычайный и полномочный посол Республики Южная Осетия в России Дмитрий Медоев.
— Как в Южной Осетии относятся к отделению Крыма от Украины и присоединению к России?
— В целом, положительно, даже более, чем положительно. Мы очень внимательно следили за тем, что происходит на Украине и, конечно, в Крыму. Наш Президент Леонид Тибилов сделал заявление по поводу процесса признания независимости, а потом и подписания действительно исторического Договора о вхождении Крыма в состав Российской Федерации. Он поддержал это решение. Мы считаем, это справедливо, потому что сколько бы лет не прошло, нельзя и думать, что Крым — это не Россия. Последние 22-24 года показали, что никто не смог стереть из исторической памяти и из памяти людской, что Крым — это Россия, что Севастополь — это город русской славы.
Я еще до этих событий, находился в Крыму в частной поездке по приглашению друзей. И эти события стали разворачиваться буквально на моих глазах. Я видел, как народ воспринимает происходящее. Все от молодежи до бабушек говорили: "Наши пришли". Это я видел и слышал. Невозможно было бы ничего сделать без всенародной поддержки. Действительно Крым вернулся домой. Это правда. Ведь все произошло благодаря референдуму, волеизъявлению народа. Референдум есть высшая форма волеизъявления народа. Мы в Южной Осетии это понимаем очень хорошо, потому что за время независимости, начиная с 90-го года провели 5 референдумов, из которых два дублировали прежние вопросы. Хотят ли наши граждане независимости, спустя 12 лет после первого референдума. Было важно узнать, не изменилось ли их мнение. Народ сказал: да! И мы пошли вперед. Референдум и его решения не могут быть отменены никем. Мнение народа не может быть непризнаваемо. Западные страны сделали заявление, что не признают итоги референдума. Но даже заявления, которые отвергают итоги референдума, как ни парадоксально, являются его признанием. Это реальность.
— Что вы думаете об экономической составляющей? Станут ли люди жить лучше или хуже? Будет ли развиваться промышленность, сельское хозяйство?
— Мы посмотрели Крым, поездили по полуострову и увидели, что за эти 20 с лишним лет никто палец о палец не ударил, чтобы туда вложить какие-то средства. Это была запущенная, никому ненужная территория. Поля не вспаханы, везде разруха, дороги разбиты, улицы обшарпаны, дома в жалком состоянии. Действительно, можно сказать, что полуостров был в плену. Там богатые недра и благодатная земля — может расти все, что угодно. Потенциально это — превосходная рекреационная зона, прекрасные виноградники, виноделие — составляющие будущей экономики Крыма. Крымские вина известны во всем мире.
Я думаю, что Крым обязательно восстановит экономику и выйдет на уровень ведущих субъектов Российской Федерации по очень многим показателям. Уже сегодня мы видим, что принимаются в Кремле решения по социальным и экономическим вопросам. Когда я ехал сюда, услышал по радио, что принято решение восстановить Нахимовское училище в Севастополе. Уже идет конкретная работа.
— Пенсии у крымчан вырастут примерно в два раза. А что в Южной Осетии с пенсиями?
— Конечно, пенсии много не бывает, но после того, как Южная Осетия вышла из состава Грузии и стала независимой, пенсии выросли в разы.
— То есть люди-то почувствовали, что лучше стали жить?
— Разница большая. Смотрите, когда Южная Осетия пребывала в составе Грузинской ССР, то за все 70 лет мало средств вкладывалось в экономику Южной Осетии. Специально не создавались рабочие места, чтобы был отток населения. С одной стороны, это, конечно, плохо. У нас никакой экономики не осталось после того, как мы расстались с Грузией. С другой стороны то, что тбилисское руководство не делало у нас цементных, асбестовых заводов, это хорошо, потому что мы сохранили свою природу. А природа — это, сама по себе прекрасный ресурс. У нас — прекрасная рекреационная зона, горы, чистый воздух, красота…
После разрушения Советского Союза мы оказались между между молотом и наковальней, потому что новая Россия не могла признать Южную Осетию независимой, а мы не хотели обратно войти в состав Грузии. Мы не приняли гражданство новой Грузии. Это стало потом большим плюсом и хорошим аргументом. Мы стали получать российское гражданство, потому что мы никогда не были гражданами новой Грузии. Конечно, нам приходилось очень трудно. Но и новой России было трудно 90-е годы. Хотя были специальные программы помощи нашим участникам Великой Отечественной войны, ветеранам, пенсионерам, студентам, но выплаты были мизерными. С обретением независимости была поставлена задача выравнять пенсии и пособия до уровня республики Северная Осетия-Алания, которая входит в состав Российской Федерации. Постепенно мы решаем эти вопросы.
— Будет ли развиваться экономическая и культурная интеграция с Северной Осетией? Вы считаете осетин разделенным народом?
— Разделенный народ — это не только граница, а когда одна часть не может общаться с другой. Появляются различия в языке, культуре, коммуникациях, в бизнесе, финансах… На первый взгляд кажется парадоксальным, но признание Россией независимости Южной Осетии и подписание целого ряда соглашений совершенно снимает вопрос коммуникаций двух Осетий. Да, действительно, мы один народ, у нас один язык, одна территория, культура и эпос. Барьеры сняты полностью. Северо-осетинский бизнесмен может спокойно приехать к нам. У нас одна валюта — рубль. Никаких препятствий для общения нет. Таких примеров в мире очень много.
Посмотрим для сравнения на немцев. После объединения ФРГ и ГДР можно ли считать их разделенным народом? На первый взгляд — нет. Но как же немцы в Австрии? А как же немецкие кантоны в Швейцарской конфедерации? Это же разные страны. Но у них тоже единая валюта, единая еврозона, нет барьеров для общения, границы открыты, бизнес, экономика, культура не имеет границ.
— Крым пробыл независимым один день, а Южная Осетия независима уже довольно-таки давно. Как считает руководство вашей республики, есть ли смысл входить в состав Российской Федерации? Или задача состоит в том, чтобы обеспечить свою независимость и развиваться самостоятельно?
— Южная Осетия признана Россией в качестве независимого, суверенного государства. В Южной Осетии есть своя Конституция — основной закон, где в первой статье прямо прописано, что Южная Осетия является независимым государством и все соглашения — около семидесяти соглашений между Южной Осетией и Россией — основаны как раз на этой базе. Руководство и население Южной Осетии, конечно же, думает об этой проблеме. Это действительно была наша вековая мечта — объединиться с Северной Осетией. Но сегодня надо всячески укреплять и расширять связи с Российской Федерацией, потому что мы считаем Россию близкой исторически, духовно и политически, и главным стратегическим партнером. С другой стороны, мы хотим поднять нашу экономику, дать людям работу, выйти на достойный уровень жизни, чтобы мы сами зарабатывали, а не смотрели с оглядкой на какие-то внешние факторы. Поэтому вопрос сегодня так не стоит. Для нас очень важно мнение России. Посмотрите, как было с Крымом. Был четкий сигнал из Москвы в адрес населения Крыма: если будет референдум и на нем будет принято решение, то это без внимания не останется. Прошел референдум. Был результат. В отношении Южной Осетии такого сигнала из Москвы нет.
— По крымскому вопросу в Москве тоже были разные точки зрения. Многие считали, что экономически Крыму лучше оставаться независимым и вступить в Таможенный союз. Но было решено, что в интересах безопасности лучше принять его в состав страны. В 2008 году, к счастью, в Южной Осетии русские миротворцы добились военного обеспечения безопасности. Но решен ли вопрос безопасности достаточно, чувствуете ли вы себя спокойно?
— У нас безопасность на первом месте, плюс еще и политическая целесообразность. После событий 2008 года подписаны соглашения, в том числе, и о совместной охране государственной границы с Грузинской республикой, по которому совместную службу вместе с нашими несут российские пограничники. На территории Южной Осетии расположена российская база. Это полностью обеспечивает безопасность граждан нашей страны. Конфликт-то начался еще в 1989-м году, но после 2008 года уже не стреляют, никто никого не берет в заложники. Все спокойно благодаря присутствию российского контингента.
И в России я чувствую себя как дома. Мой дед был подданным Его Императорского Величества. Мой отец и вся его семья, его три брата и три сестры — участники Великой Отечественной войны, я — гражданин СССР по рождению. Эта нить связывает нас очень глубоко. В 2012 году мы праздновали 260-летие первого осетинского посольства в Санкт-Петербурге. Конечно, это наша — страна, наша общая история. И сейчас это никуда не делось. Пространство-то евразийское — одно. И все взаимосвязано, хотим мы этого или нет. Кто-то его делил, но ничего не получилось. Идут обратные процессы.
— Грузинская дипломатия прикладывает очень большие усилия, чтобы не допустить принятия миром реальности, как она есть, что народ Южной Осетии не хочет жить в стране, где большинством в 90 процентов победил человек с лозунгом "Грузия для грузин". Хотя его свергли, его память чествуют и такая политика продолжается. Что делает ваша дипломатия, чтобы прорвать блокаду?
— Вот вы вспомнили известный лозунг "Грузия для грузин". Это тоже самое, что "Deutschland uber alles". Здесь аналогия с Крымом. Ведь там все происходило на фоне борьбы с фашизмом. В Крыму было по сути антифашистское движение. И в 89-90-х годах в Южной Осетии мы тоже начали свое движение за независимость как антифашистское движение, когда Гамсахурдия объявил "Грузия для грузин". А что делать абхазам, осетинам, а армянам, азербайджанцам? Надо было самоопределяться. Надо было ставить барьер этому фашизму. Ведь потом уже все, даже сами грузины, называли эпоху Гамсахурдия неофашизмом. Наша дипломатия, конечно, очень молода, но довольно-таки успешна. Мы появляемся в разных местах, и это бывает неожиданно для наших грузинских оппонентов. Мы, конечно же, хотим признания нашей независимости большими странами, но не ради формального признания, а чтобы действительно развивать партнерские отношения.
— Руководство и общественное мнение Южной Осетии допускает, что в будущем удастся добиться национального примирения с грузинами?
— Никаких форм возвращения обратно в состав Грузии не существует. Наш народ определился в 1990 году. Это — День образования республики. С тех пор мы считаем себя независимым государством, которое признало ряд государств. Возможность возврата в Грузию не рассматривается ни на каком уровне: ни на уровне руководства, ни на уровне улицы. Но взаимодействие — дело времени. Мы, конечно, рассчитываем, что в Грузии придут когда-нибудь силы, которые реально посмотрят на ситуацию и признают государственную независимость Южной Осетии. Ведь это было бы просто и актом покаяния за все то, что предыдущими правительствами делалось в Южной Осетии. Мы готовы на равноправные межгосударственные отношения. Другого пути нет.
Автор Юрий Кондратьев