...Единственная свобода, которую можно противопоставить свободе убивать, - это свобода умереть, то есть освободиться от страха смерти и найти этому несчастному случаю место в природе...
Ад - особая милость, которой удостаиваются те, кто упорно ее домогались.
Болезнь - это крест, но, может, и опора. Идеально было бы взять у нее силу и отвергнуть слабости. Пусть она станет убежищем, которое придает силу в нужный момент. А если платить нужно страданиями и отречением - заплатим.
Быть созданным, чтобы творить, любить и побеждать, - значит быть созданным, чтобы жить в мире. Но война учит все проигрывать и становиться тем, чем мы не были.
Быть язычником для себя, христианином для других - к этому инстинктивно склоняется всякий человек.
7
В жизни должна быть любовь - одна великая любовь за всю жизнь, это оправдывает беспричинные приступы отчаяния, которым мы подвержены.
В конечном счете Евангелие реалистично, хотя обычно его считают нереальным. Оно исходит из того, что человек не может быть безгрешным. Но оно может постараться признать его греховность, то есть простить. Виноваты всегда судьи... Выносить абсолютный приговор могут только те, кто абсолютно безгрешен... Вот почему Бог должен быть абсолютно безгрешным.
В молодости я требовал от людей больше, чем они могли дать: постоянства в дружбе, верности в чувствах. Теперь я научился требовать от них меньше, чем они могут дать: быть рядом и молчать. И на их чувства, на их дружбу, на их благородные поступки я всегда смотрю как на настоящее чудо - как на дар Божий.
Великий вопрос жизни - как жить среди людей.
Воля - тоже одиночество.
Для того чтобы мысль преобразила мир, нужно, чтобы она сначала преобразила жизнь своего творца.
Для христиан история начинается с Откровения. Для марксистов она им кончается. Две религии.
Днем полет птиц всегда кажется бесцельным, но к вечеру движения их становятся целенаправленными. Они летят к чему-то. Так же, может быть, с людьми, достигшими вечера жизни... Бывает ли у жизни вечер?
До тех пор пока человек не совладал с желанием, он не совладал ни с чем.
До христианской эры Будда не проявлял себя, потому что был погружен в нирвану, то есть лишен облика.
Добродетель бедняка - душевная щедрость.
Дочь горшечника Дибутада увидела на стене тень своего возлюбленного и обвела его профиль кинжалом. Благодаря этому рисунку ее отец изобрел стиль росписи, украшающей греческие вазы. В основе всех вещей лежит любовь.
Древние философы размышляли гораздо больше, чем читали (и недаром). Вот отчего в их сочинениях так много конкретности. Книгопечатание все изменило. Теперь читают больше, чем размышляют. Вместо философии у нас одни комментарии. Именно это имеет в виду Жильсон, когда говорит, что на смену эпохе философов, занимавшихся философией, пришли профессора философии, занимающиеся философами.
Единственное возможное в наше время братство, единственное, какое нам предлагают и позволяют, - это гнусное и сомнительное солдатское братство перед лицом смерти.
Если бы мне было суждено умирать вдали от мира, в холодной тюремной камере, море в последний момент затопило бы мою темницу, подняло бы меня на неведомую мне доселе высоту и помогло бы мне умереть без ненависти в душе.
Есть лишь один поистине серьезный философский вопрос - вопрос о самоубийстве. Решить, стоит ли жизнь труда быть прожитой или она того не стоит, - это значит ответить на основополагающий вопрос философии.
Еще встречаются люди, которые путают индивидуализм и себялюбие. Это значит смешивать два плана: социальный и метафизический. «Вы разбрасываетесь». Переходить от одного образа жизни к другому - значит не иметь своего лица. Но иметь свое лицо - эта мысль свойственна определенному уровню цивилизации. Иным это может показаться худшим из несчастий.
Жить своими страстями - значит также жить своими желаниями, в которых - противовес страстям, поправка к ним и плата за них. Когда человек умеет - и не на словах, а на деле - оставаться один на один со своим страданием, преодолевать свое желание спастись бегством, умеет не доверять иллюзии, будто другие способны «разделить» с ним страдание, - ему уже почти ничему не надо учиться.
(с)
