Марков
Ограничивая права ЛГБТ, Россия определяет себя как Консервативная Европа.
В начале 2013 года почти одновременно российские и французские парламенты приняли противоположные, по сути решения по ЛГБТ, что вызвало бурную общеевропейскую дискуссию. Очевидно, что эти решения иллюстрируют тот разрыв в ценностях, который существует между Россией и ЕС. И это расширяющийся разрыв. В этом вопросе проявились две дилеммы, которые и Россия и ЕС вынуждены решать и которые они решают по-разному. Это отношение меньшинства и большинства и отношения традиционных и постмодернистских ценностей.
Эти решения по ЛГБТ не случайно совпали с делом по пусси райот и по иностранному финансированию НКО. Россия стремительно самоопределяется по многим принципиальным вопросам, прежде всего определяя себя по отношению к Европе, как она это делает уже на протяжении нескольких столетий.
Россия фиксирует свою политическую систему, как не либеральную демократию, которая делает акцент на права меньшинства, а как на мажоритарную демократию, где главное – права большинства. Эта фиксация на большинстве – не личная прихоть Владимира Путина, а реакция общества. Общество помнит социальную катастрофу 90-х годов, и считает, что именно неограниченные ничем меньшинства с их эгоистическим поведением стали одной из причин той катастрофы. Поэтому общество требует от государственной власти быть, прежде всего, выразителем интересов большинства, по мере возможности, ограничивать агрессивные меньшинства, защищая от них мягкое большинство, которое себе кажется беззащитным.
В тоже время французское общество, как и общества большинства других стран ЕС движутся в рамках уже принятого курса на расширения прав меньшинств, не обращая большого внимания на протесты большинства, и полагая, что постепенно это большинство обречено на разложение и превращение в совокупность меньшинств. Но Россию настораживает, что вместе с большинством размывается основа стабильности. Россия, чье сознание еще травмировано катастрофой 90-х, очень чувствительна к любым намекам на возможную потерю стабильности.
Кроме того, Россия определяет себя в дихотомии традиционные – постмодернистские ценности. ЕС – это постмодернистский проект, растворяющий традиции и рождающий новые социальные институты. Поэтому естественно, что он становится и пострелигиозным, постхристианским, не только не защищая традиционные ценности, но и подавляя их в интересах нового, не виданного проекта. Россия же, только что, после коммунистического периода с его попытками построить новый утопический мир, обретшая для себя заново православие и другие традиционные ценности, не хочет отказываться от них, видя в них защиту от бурь настоящего и будущего. Поэтому нет сомнения, что религия в России будет усиливать свою роль в общественной жизни. В деле ЛГБТ российское общество также поддерживает традиционную сексуальность «традиционные гендерные роли».
Представлять, что Россия отстала от Запада в деле прогресса – это типичная ошибка линейного понимания прогресса, который был распространен в 19 и 20 веках, и от которого отказалось научное сообщество. На основе этой концепции, кстати, построены первичная, относительно примитивная концепция модернизации и пропагандистская, также примитивная концепция демократизации. Согласно этой концепции линейного прогресса все страны идут по одному и тому же пути, и Россия на несколько десятилетий отстает от Европы, а своим решением по ЛГБТ она просто усиливает это отставание. Но современная гуманитарная наука согласна в том, что человеческое общество многовариативно и одну и ту, же проблему можно решать по-разному. Только будущее покажет, какой вариант решения дилемм «большинство- меньшинство» и «Традиция – постмодерн»: российский или ЕСовский, окажется более успешным с точки зрения эффективности и гуманитарности.
ЕСовская модель не кажется успешной и потому, что свобода, обеспеченная для ЛГБТ, все более очевидно ущемляется для традиционного большинства. Будучи членом, Парламентской Ассамблее совета Европы, я мог видеть, как многие депутаты, критически относящиеся к ЛГБТ, тем не менее, боятся публично говорить об этом. Не думаю, что страх сказать что думаешь, - это свобода. Многие знакомы с очень агрессивным стилем ведения дискуссии со стороны ЛГБТ. Есть 3 концепции гомосексуализма: другая норма, грех-моральная распущенность и социо-психо-генетические отклонения, аналог болезни. Всемирной организацией здравоохранения зафиксировала, что это не болезнь, но эти постановления могут меняться. Сейчас в ЕС фактически запрещено говорить публично, что это болезнь, но такое ограничение свободы дискуссий – типичная форма подавления свободы со стороны агрессивных меньшинств. Но отказ обсуждать это как болезнь закрывает возможности для желающих вылечиться.
В законе о запрете пропаганды гомосексуализма Россия пытается нащупать свою модель отношения традиционного большинства и ЛГБТ – меньшинства. По поводу ГЛБТ позиция российского традиционного большинства вполне сформировалось и оно очень традиционное: это грех, моральная распущенность. При этом признается за ЛГБТ право на свой образ жизни, но твердо предлагается не пытаться распространять свой образ жизни на тех, кому он чужд. Ясно, что публичные митинги и создание позитивного образа ЛГБТ по ТВ будут рассмотрены как пропаганда и будут запрещены.
Россия, по сути, реализует новейшую концепцию «зонирования общественного пространства». В рамках такой концепции различным меньшинствам предлагается обозначить, с учетом позиции властей, свои зоны. В этих зонах они будут активно реализовывать свой образ жизни и свои ценности. При этом представители большинства и противоположных по ценностям меньшинств будут предупреждены о границах зон, а власти будут защищать меньшинства, прежде всего в границах заявленных и согласованных с властями зон.
России предстоит решить, после запрета на пропаганду ЛГБТ, еще несколько проблем. Надо защитить ЛГБТ от действительно гомофобов, которые пытаются применить насилие по отношению к ЛГБТ и которые, возможно, воспримут новый закон как поощрение к «народной расправе». Отчасти проблему защиты ЛГБТ от насилия решает их уход от активного продвижения своей позиции и «зонирование общественного пространства». Но этого недостаточно.
Кроме того, надо решить проблему юридического союза ЛГБТ. Он им нужен для решения множества бытовых проблем. Конечно, традиционалистский подход не может дать такому союзу статус семьи и брака, потому что государство и общество обязаны поддерживать семью и брак для рождения и нормального воспитания детей, а союз ЛГБТ противоречит этой цели. Но ничто не мешает признать отдельный вид союза – ЛГБТ и дать ему имущественные права. По такому союзу будут запрещено усыновление гомосексуальными слезами, они не будут получать финансовую поддержку со стороны государства, типа помощи молодым семьям на жилье, но смогут наследовать и делить имущество по правилам.
Надо также решать проблему тайны/открытости ЛГБТ. Общество, не поддерживая выбор ЛГБТ, должно, тем не менее, создать для них нормальные условия жизни, в том числе гарантировать их право на публичность своего гендерного статуса.
http://www.facebook.com/sergey.markov.5 … 1315393874